Как бы там ни было,
а устал Кащей Василису стеречь
(Иван не весть как ехать будет)
и пошел к Яге.
Пришел, сел, как не родной,
надулся, как мышь на крупу,
как из-за угла мешком прибитый,
как у себя дома сел, как пень,
как аршин проглотил, и как ножом отрезал,
— Один как перст!
Как обухом по голове ударил.
Ягу как варом обдало.
— Один как есть, Кащеюшка, — говорит. -
Как заведенная машина стараешься,
как нельзя лучше! А Василиса,
как не поверни, Иван, да Иван,
как курица лапой, сил нет как пишет.
— Как сыр в масле катается, — отвечает Кащей, -
как за каменной стеной живет, все ей,
как из-под земли вырастает, а как не замечает.
— Как на дрожжах растет, как по маслу, -
вторит Яга. — Эх, Кащеюшка, носишься ты с ней,
как с писаной торбой, как курица с яйцом,
а Иван тут как тут и поминай, как звали!
— Я, Яга, этот бор, как свои пять пальцев знаю, -
говорит. Как облупленный, как-никак все дороги у меня,
как на ладони. Иван, как пить дать,
короткой поедет, как по писаному,
как таковой, помчится, как угорелый,
устанет и уснет, как убитый. Тут-то я его,
как миленького, и подстерегу.
— Все одно как, — говорит Яга, -
а бьешься ты, как рыба об лед,
ходишь, как в воду опущенный,
бережешь Василису, как зеницу ока,
а ясно мне, как день, что нужен ты ей,
как корове седло, как мертвому припарка,
как собаке пятая нога. А убьешь Ивана,
как из пушки, как знать, не ахти как с Василисой
жить будете, как кошка с собакой.
— Обижает она меня, как глупого,
обдирает, как липку, жемчуга ей пеку, как блины,
угощения, как на Маланьину свадьбу,
реверансы, как по нотам разыгрываю,
кручусь, как белка в колесе, как проклятый,
как собака с утра, как часы, как штык у дверей ее,
а она, как назло, как на картинке, глянет,
и как сквозь землю провалиться
от нелюбви такой хочется, — плачет Кащей.
— Драть ее нужно как сидорову козу, -
негодует Яга. — Чтобы дурь как рукой сняло,
чтобы сидела, как на иголках, в углу своем,
и как на пожар к тебе бежала, дрожа,
как осиновый лист, по первому твоему слову.
От таких слов у Кащея, как пелена с глаз упала,
слезы, как рукой сняло, как не бывало.
— Верно говоришь! — говорит. — Как сквозь сон
видеть будет! Как на горячих углях запляшет!
Как на вулкане, как родненькая!
И тут Иван, как из-под земли вырос,
как ветром надуло, стоит, как вкопанный,
как в аптеке на Кащея с Ягой смотрит.
Уставился на него Кащей,
как баран на новые ворота,
молчит, как муху проглотил,
и ждет от Яги, как манны небесной,
помощи.
А Яга сама как кур во щи попала,
как иголка в стогу в сенях затерялась
и как в воду канула.
Кащей, как без рук, кочергу схватил,
а кочерга, как на грех, развалилась.
Стал он колдовать, как дважды два,
чтоб на Василису, как две капли воды,
похожим стать, чтоб Иван, как банный лист,
не пристал с кладенцом своим,
а Иван как с цепи сорвался.
— Как только таких земля носит! — кричит. -
Не видать тебе Василисы, как своих ушей!
А тут еще и конь его, как снег на голову,
как с луны свалился, ржет, как ужаленный,
копытом бьет, из ноздрей паром пышет.
Испугался Кащей и убежал от Ивана,
как черт от ладана.
А Иван поехал к Кащееву логову,
забрал Василису и, как ни говори,
домой воротился.